Проблемы социо- и психолингвистики: Сб. ст. / Отв. Ред. Т.И. Ерофеева; Перм. ун-т. – Пермь, 2003. – Вып.3. – С. 28–36.
Е.В. Ерофеева, А.Н. Кудлаева
Пермь
К вопросу о соотношении понятий ТЕКСТ и ДИСКУРС
В современной лингвистической литературе термины текст и дискурс используются параллельно и недостаточно четко разграничиваются. Что же общего между понятиями текст и дискурс и что является определяющим в их разграничении?
Начнем с рассмотрения понятия текст. Прежде всего следует отметить, что до сих пор не существует единого мнения среди лингвистов относительно тех критериев, которые лежат в основе определения текста . Большинство лингвистов полагает, что понятие текст не может быть определено чисто лингвистическим путем. Текст есть прежде всего понятие коммуникативное, ориентированное на выявление специфики определенного рода деятельности. Текст с его функциональной стороны понимается как речевая реализация авторского замысла и коммуникативная единица самого высшего уровня, реализованная как в письменной, так и в устной форме (Карасик 2000; Кожевникова 1979; Косериу 1977; Реферовская 1989; Сорокин 1985 и др.).
Ряд ученых указывает на связь текста не только с коммуникативной, но и с когнитивной функцией языка. На первый план выдвигаются признаки текста, связанные со смысловым, тематическим, прагматическим аспектами (Гальперин 1981, Колшанский 1984).
Попытку отразить в одном определении многоаспектность текста предпринял И.Р. Гальперин. «Текст, – пишет он, –это произведение речетворческого процесса, обладающего завершенностью, объективированное в виде письменного документа; произведение, состоящее из названия и ряда особых языковых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, стилистической связи, имеющих определенную целенаправленность и прагаматическую установку» (1981: 18-19). Как видим из этого определения, автор считает, что текст может быть реализован только в письменной форме (см. также: Лосева 1980; Тураева 1986). Тем не менее, большинство лингвистов считает текстами любые речевые произведения не только письменной, но и устной (в том числе спонтанной) речи (Борисова 2001; Реферовская 1989 и др.); этой же точки зрения придерживаются авторы данной статьи.
Рассмотрим последовательно признаки и свойства текста.
Одним из наиболее важных свойств текста является цельность. Современные лингвисты относят цельность к смысловой (содержательной) стороне текста.
В традиционной лингвистике цельность рассматривается как структурированная сугубо текстовая категория, определяющая единство информационного и тематического полей текста. В процессе дискурсивной деятельности цельность как содержательная категория приобретает качества упорядоченности и организованности и получает речевое воплощение (Гальперин 1981; Николаева 1978 и др.).
В психолингвистике цельность рассматривается с точки зрения порождения и восприятия текста. С точки зрения восприятия цельность мыслится как особая аструктурная смысловая (содержательная) категория, не соотносящаяся с лингвистическими единицами (Жинкин 1963; Леонтьев 1976; Лурия 1979; Сахарный 1989; Сорокин 1985). Она определяется как «замкнутая смысловая система» (Лурия 1979: 201), возникающая в процессе восприятия текста. Это неструктурированная цельность, соотносящаяся со сферой бессознательного (Сахарный 1989). С точки зрения порождения текста цельность речевого произведения есть результат действия тенденции интеграции речевого произведения на основе замысла (Жинкин 1963), внутренней программы речевого действия (Леонтьев 1979) на всех этапах речевой деятельности.
Однако все точки зрения на цельность предполагают, что основным фактором, определяющим статус текста как такового, является не характер структуры текста и даже не его размеры, а соотнесенность с ситуацией (Штерн 1991). Соотнесенность с ситуацией – конкретной или абстрактной –непременное условие цельности текста. Цельность текста обеспечивается единством описываемого объекта, динамическом и не всегда полностью осознаваемом отнесении конкретного текста к одному объекту. Однако цельность выходит за рамки одного «отдельного» текста и характеризует данный текст как один из ряда текстов-перифраз (и реально созданных, и потенциально возможных), относящихся к тому же объекту и потому синонимичных.
Следует отметить, что большинство лингвистов отмечают комплексный характер цельности. Цельность является результатом действия целого спектра нетекстовых параметров, а также свидетельствует о возможности выявления набора факторов, влияющих на формирование ее как продукта коммуникативной деятельности в конкретной сфере.
Связность – струкгурное свойство, проявляющееся в смысловой целостности текста и имеющее языковые способы выражения. Связность линейна, синтагматична. Она проявляется как сочетание отдельных языковых единиц в тексте и как сочетаемость отдельных структурных блоков текста (Гальперин 1981; Леонтьев 1976; Сорокин 1985; Штерн 1991 и др.). Связность может быть внутренней (смысловой, логической) и внешней. Внутренняя связность не тождественна связности текста вообще, т.к. текст может допускать противоречия, несоответствия и пр., что для логических единств неправомерно (Гальперин 1981). Логическая связность реализуется на уровне последовательности текстовых смысловых блоков. Внешняя связность характеризует текст прежде всего как нечто автономное. Средства этого типа связности реализуются в формальной организации элементов текста. Следует отметить, что внешняя связность в тексте является дополнительной по отношению к внутренней. Формальной связности в тексте может и не быть. Однако, по мнению большинства лингвистов, обычно в тексте присутствуют оба типа связности.
Смысловая связность есть условие цельности текста (Леонтьев 1976). Цельность, как бы ее ни понимали, не может быть единственным необходимым и достаточным свойством текста. Само понятие цельности предполагает наличие частей и связей между ними, т.е. связность. В этом отношении связность есть предпосылка цельности. Цельность – это конечный результат всех видов связности текста, а всякая иная связность дает иную цельность. «Коммуникативная сущность связности заключается в преодолении противоречий между структурированной цельностью и отражающими эту цельность членимыми текстами» (Сахарный 1989: 121-123).
Каждый текст тематически обозначен, т.е. имеет определенную тему. В тексте, как правило, может быть представлено несколько тем, одна из которых является основной - общей. Общая тема текста может включать в себя ряд частных подтем, которые, в свою очередь, организованы иерархически. Эти частные подтемы «работают» на общую тему, т.е. развивают ее. Кроме того, в тексте могут появляться подтемы, не относящиеся напрямую к данной общей теме текста, сопровождающие ее. Они могут носить как информативный, так и фатический характер. Следует отметить, что общая тема текста и ее подтемы обусловлены коммуникативной ситуацией, в которой происходит общение.
Опираясь на денотативное единство текста, лингвисты говорят об его отдельности или отграниченности от других текстов. Существует два понимания отдельности: структурное и тематическое. Под структурной отдельностью понимается целыюоформленность речевого произведения, т.е. «наличие у текста начала и конца, позволяющих ему функционировать отдельно в законченном виде» (Штерн 1991: 115-116). На основании работ В.Я. Проппа и М.Г. Гаадзе-Рапопорта А.С. Штерн (там же) выделяет наиболее общую структуру текста, состоящую из экспозиции (завязки текста), тела (основной части текста) и постпозиции (конца текста).
Тематическая (денотативная) отдельность связывается с описанием одного объекта. Если денотат (референт) по ходу речевого общения остается в представлении коммуникантов тем же самым, то речь идет об одном отдельном тексте, в противном случае – о разных. Следовательно, границы между текстами определяются исходя из того, что участники общения считают объектом описания, темой коммуникации.
Некоторые лингвисты сомневаются в реальности существования индикаторов начальных и конечных границ текста (Сорокин 1985). Другие считают, что эти границы все же существуют и определяются прерыванием контакта между собеседниками. Начало и конец текста могут характеризоваться маркерами этикетных ситуаций: приветствия и прощания (см., например: Гальперин 1981).
Анализ спонтанных бытовых текстов (монологов и диалогов), с нашей точки зрения, показывает, что говорить о тематической отдельности как основном свойстве текста неправомерно, поскольку тематическим и денотативным единством может обладать сразу несколько текстов в одной коммуникативной ситуации. Один текст может переходить в другой, сохраняя при этом общую тему общения. Структурная отдельность бытовых текстов может реализовываться путем смены состава собеседников, присутствием маркеров начала и конца разговора, представленных, например, этикетными формулами. При этом вербальное выражение экспозиции и постпозиции текстов в данном случае может носить факультативный характер и показателями границ текста могут являться исключительно нелингвистические (ситуативные) факторы (Ерофеева, Кудлаева 2002). Таким образом, отдельность текста с нашей точки зрения является не собственно лингвистическим, а экстралингвистическим свойством текста, которое находит свое лингвистическое выражение только для определенных типов текстов (например, письменных или подготовленных устных). С отдельностью текста связана также проблема его завершенности/незавершенности. Существует точка зрения, что текст, как и всякая единица языка, не может не быть завершен. Например, И.Р. Гальперин (1981) считает завершенным такой текст, в котором замысел автора получил исчерпывающее выражение. Завершенность текста - функция замысла, приложимая лишь к целому тексту.
С точки зрения иного подхода, текст в принципе не может быть завершен, так как описываемый текстом объект бесконечен. Так, Г.В. Колшанский (1984) отмечает, что не существует объективных критериев исчерпанности, ограниченности какой-либо темы. Однако в каждом конкретном случае описание объекта может быть исчерпанным с точки зрения целей и задач коммуникантов, т.е. актуально текст может быть завершен.
Таким образом, завершенность/незавершенность как свойство текста напрямую связывается с исчерпанностью его темы, с цельностью текста и обусловливается субъективными критериями оценки собеседников. Поэтому, с нашей точки зрения, завершенность текста, наряду с его отдельностью, является не собственно лингвистическим свойством текста.
Немаловажное значение имеет возможность включения в текст невербальных элементов (мимика, жесты, действия коммуникантов и т.п.). Они являются равноправными компонентами текста по отношению к вербальным, так как способны рсализовывать языковые функции (Горелов 1980).
Таким образом, с нашей точки зрения, текст является продуктом речевой деятельности, который может быть реализован как в письменной, так и устной форме. Основными свойствами текста являются цельность и связность, которые, с одной стороны, относительно независимы друг от друга, а с другой – предполагают друг друга. Текст всегда имеет тему или несколько тем, которые связаны иерархически. Текст обладает структурой, однако не все элементы его структуры обязательно имеют вербальное выражение, они могут быть оформлены полностью или частично невербально. Такие свойства текста, как его отдельность и завершенность, являются не собственно лингвистическими и обуславливаются непосредственно условиями коммуникации. Отдельность текста связана с его структурными параметрами, а завершенность связывается с его цельностью и темой. При этом некоторые типы текстов, такие как, например, устные спонтанные диалоги, могут не обладать ни отдельностью, ни завершенностью. Текст может включать в себя невербальные компоненты, заменяющие или сопровождающие вербальные знаки в тексте. Наличие невербальных компонентов в структуре текста носит факультативный характер. На структуру текста также оказывают влияние экстралингвистические факторы, которые не могут быть включены в текст в качестве его составляющих, например, смена состава коммуникантов.
Понятие дискурс возникает в связи с развитием лингвистики текста и расширением предмета ее исследования и осмысливается в связи с понятиями речь и текст.
Особое место в разработке сущности дискурса занимает нелингвистическая теория, развившаяся на основе концепции дискурса французского историка, социолога и языковеда М. Фуко (У. Маас, З. Егер, Ю. Линк, Р. Водак). Дискурс рассматривается как языковое выражение общественной практики, упорядоченное и систематизированное особым образом использование языка, за которым стоит особая, идеологически и националыю-исторически обусловленная ментальность. Главный акцент делается на идеологическом факторе при текстопорождении. Теория дискурса М. Фуко – это теория исторической реконструкции условий возможности знаний и теорий вообще: то, что названо самим Фуко археологией знания, в которой лингвистический анализ как текстовый занимает второстепенное место. М. Фуко определяет дискурс как «множество высказываний, принадлежащих одной формации» (1996). При этом высказывание, но М. Фуко, – это не вербальное высказывание, не лингвистически определяемая последовательность знаков, но сегмент человеческого знания, структурная часть его (знания), и одновременно часть соответствующей дискурсивной практики. Дискурс охватывает все возможности для появления определенных высказываний или действий (дискурсивная практика по Фуко включает в себя как речевые, так и неречевые действия) и, следовательно, обладает возможностью управления и направления высказываний. М. Фуко описывает дискурс как «место возникновения понятий». Дискурс понимается М. Фуко максимально широко: экстралингвистические факторы в определении сущности дискурса выдвигаются им на первый план и являются определяющими по отношению к лингвистическим. При этом к экстралингвистическим относятся не только факторы коммуникативной ситуации (назовем их узкими экстралингвистическими факторами – А.К., Е.Е.), но и те факторы культурно-идеологической среды, в которой протекает коммуникация (назовем их широкими экстралингвистическими факторами).
Последователь концепции М. Фуко У. Маас определяет дискурс как соответствующую языковую формацию по отношению к социально и исторически определенной общественной практике ( Maatz 1984: 18). Это уже лингвистическая модель дискурса. Рассмотрение понятия дискурс поставлено в соотношение с категорией текста, что вводит дискурс в систему координат лингвистики текста. Под дискурсом У. Маас понимает корпус текстов, связь между которыми устанавливается на основании содержательных критериев: тексты одного дискурса обращены к одному предмету, теме, концепту, связаны друг с другом семантическими отношениями и/или выступают в общей системе высказываний, объединенных в коммуникативном и функционально-целевом отношении. Границы дискурса устанавливаются относительно некоторого периода времени, сферы человеческой практики, области знаний, типологии текста и некоторых других параметров. Дискурс как совокупность тематически общих текстов характеризуется не их синхронностью во времени, т.е. не количественным составом текстового корпуса, но интенционально - когда они могут восприниматься и идентифицироваться как языковой коррелят определенной социокультурной, политической и идеологической практики. Дискурс соотносится с закономерностями производства текстов в определенном этносе (Красных 1998) и определяется как коммуникативный процесс, обусловленный экстралингвистическими факторами.
На сегодняшний день в лингвистике можно выделить более широкий и более узкий подходы к пониманию сущности дискурса. Более широкое понимание дискурса как развернутого когнитивно-языкового образования опирается на солидную традицию в логике, где существенным является противопоставление рассуждения и вербально развернутого вывода озарению и интуитивному выводу. Интерпретация дискурса в данном случае является полярной по отношению к пониманию дискурса в более узком смысле как сугубо разговорного явления, как предельно свернутого общения (см., например Борисова2001, Карасик 2000). Когнитивно-ориентированная традиция дискурсивного анализа восходит к работам Т. Ван Дейка. Текст, с его точки зрения, основная лингвистическая единица, манифестирующаяся в виде дискурса (от фр. discourse т.е. как связный текст в совокупности с экстралингвистическими факторами, текст, взятый в событийном аспекте. Т. ван Дейк исходит из тезиса, что мы понимаем текст только тогда, когда мы понимаем ситуацию, о которой идет речь (1989: 8). Таким образом, Т. Ван Дейк понимает дискурс как речевую реализацию языковой сущности – текста.
Различные частные подходы к дискурсу предполагают актуализацию тех или иных его сторон, при этом другие стороны дискурса также не отрицаются, в связи с чем подходы к дискурсу пересекаются, взаимодополняя друг друга.
Итак, понятие дискурс определяется лингвистами через понятие текст. Текст по отношению к дискурсу может рассматриваться как его фрагмент, как элементарная (базовая) единица дискурса (Звегинцев 1976; Степанов 1995), а дискурс как целый текст или совокупность объединенных каким-либо признаком текстов (Арутюнова 1990; Серио 1999); текст также может рассматриваться как определенный результат функционирования дискурса (Бенвенист 1974; Борисова 2001), или может приравниваться к дискурсу (Николаева 1978).
Большинством лингвистов дискурс понимается не как результат коммуникации, а как само речевое поведение, как процесс осуществления речевых намерений говорящего и интерпретации их слушающими в конкретной речевой ситуации, т.е. на первый план выдвигается коммуникативная функция языка.
На наш взгляд, разграничение понятий текст и дискурс должно опираться на сопоставление их основных признаков, поэтому мы предлагаем рассмотреть основные свойства текста с точки зрения их проявления и функционирования в дискурсе.
Итак, с нашей точки зрения, дискурс – это не само речевое поведение, а результат речевого поведения, представляющий собой речь в классическом понимании Л.В. Щербы и обусловленный, как и все языковые явления, совокупностью социокультурных и ситуативных факторов, влияющих на коммуникацию. Следует отметить, что в совокупности все социокультурные и ситуативные факторы относятся к экстралингвистическим. Эти экстралингвистические факторы, как уже отмечалось выше, могут быть подразделены на широкие и узкие. К широким относятся те, которые характеризуют коммуникативную ситуацию в целом: весь культурно-исторический контекст, конкретные условия протекания коммуникации, социальный статус и социальные роли коммуникантов и т.п. Узкие экстралингвистические факторы ограничиваются невербальными средствами общения, которые используются в тексте как знаковые единицы: мимика, жесты, конкретные предметы и т.п. С нашей точки зрения, в текст в качестве его составляющих могут быть включены только узкие экстралингвистические факторы, тогда как в структуру дискурса включаются наряду с ними и широкие экстралингвистические факторы.
Дискурс можно представить как «совокупность всего говоримого и понимаемого в определенной конкретной обстановке в ту или другую эпоху жизни данной общественной группы» (Щерба 1974: 26) (т.е. все коммуникативное пространство), и в этом смысле дискурс является принципиально открытым множеством или даже континуумом. Такой дискурс мы будем называть общим дискурсом. Общий дискурс может быть подразделен по тематическо-ситуационному принципу на более частные дискурсы . Частный дискурс базируется на одной теме-ситуации. Например, частный дискурс рынка содержит весь речевой материал, порожденный в ситуации рынка. В свою очередь частный дискурс состоит из дискурсов, которые можно рассматривать как нечто говоримое на одну общую заданную тему в конкретный непрерывный промежуток времени. В этом более узком смысле дискурс – завершенное отдельное речевое произведение, которое мы будем называть конкретным дискурсом. Конкретный дискурс включается в частный дискурс и в то же время является единицей общего дискурса. В конкретном дискурсе как результате речевой деятельности можно выделить его составляющие – тексты.
Таким образом, складывается определенная иерархическая структура: общий дискурс – частный дискурс – конкретный дискурс – текст , в которой текст так или иначе, опосредованно является включенным в общий дискурс как его «единица».
Частный дискурс, конкретный дискурс и текст объединяет одна тема-ситуация, единый объект описания. В частном дискурсе общая тема-ситуация представлена одной частной подтемой (например, «рынок»), которая, в свою очередь, в конкретном дискурсе может быть представлена конкретными темами (например, «книги», «продукты» и т.п.). Все тексты в составе конкретного дискурса также имеют свою основную тему (например, «фототовары», «яблоки»), реализующуюся через набор различных подтем каждого отдельного текста («цена», «качество» и т.п.). Однако в любом случае, частный дискурс, конкретный дискурс и текст имеют общий объект описания – общую тему-ситуацию, на которую «работают» все остальные подтемы и конкретного дискурса, и всех входящих в него текстов. Прикрепленность каждого текста в составе конкретного дискурса к теме-ситуации реализуется с помощью развертывания частных подтем. Это развертывание частных подтем возможно в разных текстах. Таким образом, цельность как одно из основных свойств текста, обнаруживает себя в полной мере и в дискурсе, только в более широком плане.
Отношения между общей темой-ситуацией и частным дискурсом строится как одно-многозначное соответствие: общая тема-ситуация может быть описана разными конкретными дискурсами и, соответственно, разными текстами; в то же время, каждый конкретный частный дискурс всегда посвящен только одной теме-ситуации. Заканчивается общая тема-ситуация - кончается данный частный дискурс. Однако он продолжается с точки зрения его включенности в культурно-исторический процесс (в общий дискурс), и с этой точки зрения можно говорить только об относительной завершенности частного дискурса.
Если для завершенности частного дискурса важны только экстралингвистические факторы (например, окончание рабочего дня рынка, магазина и т.п., т.е. те коммуникативные условия, которые ограничивают продолжение данной ситуации во времени и пространстве), то критерием для завершенности конкретного дискурса наряду с ними важны и лингвистические ограничители – наиболее общие для всего дискурса экспозиция и постпозиция, которые по сути могут явиться началом нового конкретного дискурса. Только при наличии совокупности экстралингвистических и лингвистических факторов происходит изменение общей темы-ситуации в конкретном дискурсе.
Такой экстралингвистический фактор, как смена состава коммуникантов является показателем отдельности одного текста от другого в составе конкретного дискурса, при этом конкретный дискурс не заканчивается, так как его общая тема остается прежней. Смена состава коммуникантов в частном дискурсе не влечет за собой его отдельности от другого дискурса и не является признаком исчерпанности темы в широком культурно-историческом процессе, т.е. в общем дискурсе. Отдельность частного дискурса в составе общего задается только общей темой-ситуацией. В таблице представлены основные признаки отдельности.
Таблица
Признаки |
Частный дискурс |
Конкретный дискурс |
Текст |
Общая тема-ситуация |
+ |
+ |
+ |
Пространственно-временная неразрывность |
- |
+ |
+ |
Постоянный состав коммуникантов |
- |
- |
+ |
Как видно из таблицы, наличие общей темы-ситуации является обязательным «сквозным» признаком отдельности и для частного, и для конкретного дискурса, и для текста. Пространственно-временная неразрывность имеет значение для отдельности конкретного дискурса и текста. Смена состава коммуникантов является показателем отдельности только одного текста от другого в составе дискурса. Таким образом, основные признаки отдельности в полной мере проявляются лишь на уровне текста, т.е. отдельность нельзя отнести к основным свойствам дискурса, наряду с цельностью и связностью. В целом дискурс можно считать отдельным только при изменении коммуникативной ситуации, и, соответственно, ее темы. Отдельность не является собственно лингвистической категорией, однако влияет на структуру и текста, и дискурса.
В конкретном дискурсе тексты, входящие в его состав, могут быть формально отдельны друг от друга, однако часто они переходят друг в друга, т.е. постпозиция предыдущего текста служит экспозицией следующего: они образуют определенный "континуум" со связками. Сам же конкретный дискурс может быть также включен в цепочку дискурсов, образующую частный дискурс и т.д. Поэтому правомерно утверждать, что наличие такого признака текста как связность имеет место и в дискурсе.
Таким образом, дискурс может рассматриваться как речевой материал, обусловленный экстралингвистическими факторами различной природы и включающий их как компоненты. В этом смысле дискурс является не собственно лингвистическим образованием. Разные аспекты дискурса позволяют вычленять в общем континуальном неограниченном дискурсе некоторые его части либо только на тематических основаниях (частные дискурсы), либо еще и на основаниях временного единства и непрерывности (конкретные дискурсы). Текст вычленяется из дискурса при отвлечении от широких экстралингвистических факторов и представляет собой лингвистическое образование, имеющее определенную структуру и характеризующееся связностью и цельностью, которые он «сохраняет» как свои основные свойства.
Литература:
Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
Бенвинист Э. Формальный аппарат высказывания // Общая лингвистика. М., 1974.
Борисова И.Н. Русский разговорный диалог: Структура и динамика. Екатеринбург, 2001.
Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.
Горелов И.Н. Невербальные компоненты коммуникации. М., 1980.
Дейк Т.А. Ван. Язык. Познание. Коммуникация. М, 1989.
Ерофеева Е.В., Кудлаева А.Н. Вариативность экспозиции спонтанного текста// Проблемы социо- и психолингвистики. Пермь, 2002. Вып.1.
Жинкин Н.И. О теориях голосообразования // Мышление и речь. М, 1963.
Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М., 1976.
Карасик В.И. Структура институционально дискурса // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2000.
Кожевникова К. Об аспектах связности в тексте как целом // Синтаксис текста. М, 1979.
Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М., 1984.
Косериу Э. Современное положение в лингвистике // Изв. АН СССР. 1977. Т.36. №6.
Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация). М., 1998.
Леонтьев А.А. Признаки связности и цельности текста // Лингвистика текста. М, 1976. Вып. 103.
Лосева Л.М. Как строится текст. М, 1980.
Лурия А.Р. Язык и сознание. М, 1979.
Николаева Т.М. Лингвистика текста: Современное состояние и перспективы // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. Вып.8: Лингвистика текста.
Реферовская Е.А. Коммуникативная структура текста. Л., 1989.
Сахарный Л.В. Введение в психолингвистику. Л., 1989.
Серио П. Как читают текст во Франции // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М., 1999.
Сорокин Ю.А. Психолингвистические аспекты изучения текста. М., 1985.
Степанов Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности //Язык и наука конца 20 века. М., 1995.
Тураева З.Я. Лингвистика текста. М., 1986.
Фуко М. Порядок дискурса // Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности: Работы разных лет. М., 1996.
Штерн А.С. Восприятие текста // Мурзин Л.Н., Штерн А.С. Текст и его восприятие. Свердловск, 1991.
Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность Л., 1974.
Maatz U. Als der Geist der Gemeinschaft eine Sprache fand. Sprache im National-sozialismus. Opladen. 1984.
© Все права защищены. Е.В. Ерофеева, А.Н. Кудлаева.
© Все права защищены. Школа социопсихолингвистики.
© Авторы разрешают свободное копирование всех материалов электронного издания. При копировании и использовании электронной копии текста в печатных и / или электронных публикациях ссылка на Школу социопсихолингвистики и авторов Е.В. Ерофееву, А.Н. Кудлаеву обязательна.